Одна из главных фишек польских железных дорог (по крайней мере, в Нижнесилезском воеводстве) состоит в том, что в каждом крошечном городишке есть как минимум, два железнодорожных вокзала (в Валбжихе, к примеру, три, но это не имеет принципиального значения). Один из вокзалов непременно называется "Гловный" и находится на окраине городка, если не вовсе за его пределами, второй называется "Миесто" и находится более-менее в центре.
По дороге в Валбжих мне нужно было совершить пересадку в городе Клодзко, который, к слову, прекрасен, и, как пересадка в Париже из старого анекдота, вполне может считаться подлинной целью путешествия. Квест состоял в том, что меня высадили на станции Клодзско-Миесто, а электричка до Валбжиха отходила со станции Клодзко-Гловный; все это, впрочем, не беда, в моем распоряжении были почти два часа, вполне достаточно, чтобы учуять капкан, разобраться, погулять по городу, найти такси и благополучно добраться до разрушенного курятника, носящего гордое имя Главного городского вокзала, а там выяснить, что можно было не спешить, благо нужная электричка прибыла и, соответственно, отбыла с почти часовым опозданием.
Словом, все закончилось хорошо. В смысле, не так интересно, как могло бы.
Интересное началось в день отъезда из Валбжиха.
Я довольно быстро приспосабливаюсь к новым правилам игры, поэтому у меня хватило предусмотрительности прибыть на станцию Валбжих-Миесто, откуда, согласно распечатке с расписанием, должен был стартовать мой экспресс, заранее, чтобы убедиться на месте, что мой поезд действительно уходит с этого вокзала, а если все-таки нет, успеть найти такси и доехать до альтернативной станции Валбжих-Гловный, затерянной, если верить карте и моим смутным воспоминаниям о предпринятых накануне попытках оттуда выбраться, где-то в окрестных лесах.
По сравнению с другими вокзалами, явленными мне в последние дни, станция Валбжих-Миесто выглядела как оплот цивилизации. Стены здания были выкрашены в розовый цвет, внутри работали билетная касса, газетный киоск и цветочный магазин, а на входом висело электронное табло (а не жеваная бумажка, как принято). Чудо техники обещало мне, в числе прочих благ, электричку до Клодзко, время отправления которой мистическим образом совпадало с указанным в моем заблаговременно распечатанном расписании. Вконец измученный за последние дни непредсказуемостью мира путник (в моем лице) выдохнул, расслабился и пошел курить на перрон.
Мое доверие к электронным буквам табло было столь безгранично, что даже когда вместо обещанной электрички до Клодзко прибыла другая, до Вроцлава, это не вызвало у меня тревоги - подумаешь, здесь все поезда опаздывают. Когда все столпившиеся на перроне пассажиры погрузились в винтажный экспресс, отбыли во Вроцлав, и на платформе не осталось никого, это меня тоже не насторожило. Подумаешь - никому не надо в Клодзко. А чего туда ездить, собственно? Что они там забыли?
И только минут сорок спустя в сердце мое начали закрадываться некоторые смутные подозрения.
Поскольку я не люблю смутно подозревать неладное, пришлось отправиться в здание вокзала и обратиться к кассирше с вопросом на некоем несуществующем среднеславянском языке, который мое сознание в экстремальных ситуациях спешно конструирует из ообрывков русского, украинского, польского, сербского и, похоже, церковнославянского, зачет по которому мне удалось сдать со второй попытки когда-то давно,в конце прошлого века. У этого пиджина есть одно несомненное достоинство: его понимают все представители славянских народов, вне зависимости от наличия у них доброй воли и интеллектуальной мощи.
Короче. Тычу я в кассиршин светлый лик бумажкой с расписанием и спрашиваю: вот этот поезд до Клодзко, он что, опаздывает? Или его уже не будет Или как?
- Он уже был, - с достоинством ответствовала прекрасная полячка. - Уехал со станции Валбжих-Гловный.
- Но как же так? По расписанию он должен был уехать со станции Валбжих-Миесто, - говорю я. - И у вас на табло написано...
- Это ничего не значит, - строго сказала кассирша.
И впору тут было получить просветление, да не в коня корм. Возможность как-то добраться до Клодзко и сесть там в поезд до Праги интересовала меня гораздо больше, чем нирвана.
Пришлось ее спешно изыскивать.
К счастью, на привокзальной площади обнаружилась толпа таксистов. В смысле, целых два. Никогда прежде не доводилось мне видеть в Валбжихе столько такси одновременно. В глазах таксистов светилась готовность немедленно увезти меня в Клодзко за кучу денег. Например, за сорок евро. Хотя мне казалось, они вполне могут сделать это за тридцать пять. И мы с такситами принялись торговаться. По сравнению с зачетом по церковнославянскому это было очень легко и даже весело.
- Но это же сто километров в один конец! - сказал мне седой таксист, к тому моменту окончательно оттеснивший в сторону своего усатого коллегу.
На самом деле, мне вовсе не было жалко сорока евро, но правда о расстоянии между городами была мне известна и желала быть произнесенной вслух.
- По карте шестьдесят семь.
- По карте? - удивленно переспросил таксист. - Это ничего не значит!
Мой второй шанс получить просветление тоже остался неиспользованным. Ибо будучи типичным сказочным героем, я всегда жду третьей попытки. В смысле, третьего шанса. И вскоре он был явлен мне во всей своей ослепительной красе.
Довольно долго мы просто ехали через Судетские горы, то перегоняя, тот догоняя дождевые тучи, поэтому погода вокруг менялась примерно раз в три минуты. На какое-то время красота мира захватила меня целиком, и меня можно понять. В какой-то момент, на фоне красоты мира мне был явлен синий дорожный знак, сообщавший, что до Клодзко 40 километров. Потом мы еще долго ехали, через пять, что ли, дождей и пять лучезарных солнечных дней, успели выкурить по сигарете и обсудить, как называется вокзал на языках разныхт народов мира. Наконец, снова появился синий дорожный знак, сообщающий, что до Клодзко - правильно, 40 километров. Вдоль обочины дороги ехидно ухмылялись мои многочисленные персонажи, не раз попадавшие в сходную ситуацию по моей милости, теперь они были отомщены.
- Эй, - говорю я таксисту, - как же так? Десять минут назад до Клодзко было сорок километров, а теперь снова написано, что сорок, как же так?
- А, - отмахнулся он, - мало ли что написано. Это ничего не значит.
Однако просветление настигло меня еще четверть часа спустя, когда, проезжая мимо дорожного знака, предупреждающего, что впереди нас ждет встреча с радаром, водитель резко сбавил скорость и подмигунв мне, сказал:
- А вот это значит, что радар действительно будет.
***
Потом мы все-таки приехали в прекрасный город Клодзко, а потом (уже без таксиста) в Прагу. В Праге ебутся галапагосские черепахи. Они очень громко стонут, пытаясь друг на друга залезть. А я тут, как всегда, проездом, о чем, невзирая на давешнее просветление, глубоко скорблю.
Ибо этот мир - мир огненный.