Потом в Небесной Канцелярии заканчивается вода (летом ее всегда мало, видимо из-за фонтанов), и в следующем "Кофеине" мы с интернетом все-таки воссоединяемся.
Я, в общем, специально все это делаю, потому что без дождя, во-первых, ни в какие ворота, а во-вторых, мне надо, чтобы к тому времени, как я доберусь до студии и вынесу в огород плетеный стул, вода в Небесной Канцелярии уже закончилась.
Таков мой скромный осознанный вклад в климатическую картину мира.
***
Проблема же с т.н. людьми состоит даже не в том, что они ссут где попало. А в том, что делают это разнообразными способами. И такой от этого создается ароматный культурный контекст, и такой образуется дискурс, что даже как-то впадлу быть его составляющей; с другой стороны, калиюга же, чо выебываццо. С третьей стороны, по улице Пилес который день курсирует в жопу пьяный псих в джинсовом костюме и, нечеловечески фальшивя, поет: "Америка, Америка!" Вот сейчас опять мимо прошел с небольшим кленовым деревом на плече. Срать он хотел на дискурс, калиюгу и культурное пространство. Он счастлив и возвышен, как положено вдохновенному творцу, а сколь ужасен при этом результат. Все потому, что вдохновение - необходимое базовое условие, но оно ни хрена не стоит без технического мастерства и ясности - не метафизической, а обыденной, бытовой, которую еще часто называют "вменяемостью", но я это слово стараюсь не употреблять, потому что его слишком часто используют в значении "базируется на приемлемой для меня идеологии", а это уже ни в какие ворота.
***
Да, так вот. Калиюга калиюгой, а надо бы все же ЛСД во все водопроводы и колодцы мира плеснуть щедрой рукой. А потом, пару дней спустя, после перезагрузки попробовать еще раз, не то чтобы совсем с нуля, а на образовавщихся смысловых руинах. Иного способа подлечить человечество я на сегодняшний день не вижу, а что-то сделать надо бы, потому что оно вполне симпатичное, в общем, когда едет верхом через Старый Город, сидит в кафе, целуется у фонтанов, а особенно, когда валяется на горячей колючей траве, пялится в небо и в кои-то веки вполне осознанно не ведает, что творит.
