Жизнь моя, впрочем, все-таки разбивается на четкие хронологические периоды - от одной поездки до другой, потому что я всегда уезжаю навсегда и приезжаю как бы из ниоткуда, в совершенно новую жизнь, сведения о которой приходится собирать заново, и не потому что у меня настолько плохая память (она не плохая, она вполне ничего, просто ориентирована на интенсивность, а не на факты, и от этого бывают практические проблемы, зато удается избежать проблем, гхм, экзистенциальных). Моя так называемая "жизнь" - это просто сны между поездками, которые (поездки) более-менее похожи на так называемую "явь", просто потому что в поездке получаешь концентрат огромной незнакомой реальности, которую надо освоить в кратчайшие сроки, от этого картины становятся невероятно четкими (у меня даже зрение в поездках восстанавливается до нормального, или почти, то есть, я беру с собой иногда очки, они у меня не для чтения, а для смотрения вдаль, и не могу их носить - не подходят, все в тумане и глаза болят, а дома очки подходят опять, все правильно, их же здесь подбирали). И ладно бы только зрение, обостряется восприятие - все, целиком, и внутренняя скорость делается как я люблю, и вибрация, и звон мира таковы, что к ним не надо специально прислушиваться, надо, наоборот, отвлекаться, чтобы не укачало, не затянуло, не унесло. И такая интенсивность более-менее похожа на состояние бодрствования, как я его себе представляю.
Когда надо было писать "Большую телегу" и ездить куда-то каждый месяц, а под конец выходило даже чаще, это были такие "американские горки", что меня до сих пор мотает из стороны в сторону. И стало ясно, что настоящая роскошь - это путешествовать пореже. Иметь возможность и желание, но не ехать, откладывать, потому что некуда спешить, все еще успеется, лучше как следует перевести дух и накопить сил, чтобы потом кааааак мотнуло, кааааак подбросило. Чтобы - ух.
И потом оно - да, ухххх. Все правильно.
Охуенно трудно быть мной (технически). Но на данном этапе, когда риск загреметь в дурдом уже далеко позади, а почти все остальное впереди, я, пожалуй, уже ни с кем не поменяюсь.
Lj все же дико, неописуемо интересный инструмент (и пространство) для комуникаций, уникальная возможность быть блуждающим огоньком, торчать посреди болота и светиться, а уж цвет, интенсивность, частота и траектория прыжков из стороны в сторону - это у кого как получится. Я смотрю, как светятся и мельтешат другие огоньки, и, если вам интересно мнение независимого (уже, пожалуй, действительно независимого от этих внешних раздражителей) эксперта - все-таки слишком много страха и уныния. Я как бы понимаю, что мир огненный и юдоль скорби, но "юдоль скорби" это же просто официальное название тематического утренника, ради которого мы все здесь собрались, никто не мешает заявиться в отфонарном костюме, выбранном по своему вкусу, потому что - и вот сейчас, внимание, я скажу действительно важный секрет! - никакого фейсконтроля на входе нет. То есть, нас всех уже пустили. И организаторы утренника больше всего ценят в нас способность устроить посреди всего этого говенного кошмара веселую вечеринку на свое усмотрение, они, на самом деле, только этого и ждут. Я точно знаю
Понимаете. Вот я тут сижу, хилое от рождения органическое чмо средних размеров, чья жизнь в разные периоды могла бы стать материалом для нескольких дюжин жалостливых, страшных и безнадежных романов. Пока мои ровесники и те, кто на 10 - 15 лет младше всерьез обсуждают признаки надвигающейся старости, я кусаю локти, что прошлой осенью не хватило времени купить ролики. И корчусь от невыносимого желания спереть у соседа по карме холсты и краски и нарисовать много-много жырных голых теток и питекантропов с ангельскими крыльями. Эти две проблемы лишают меня сна (вру, не лишают) и не дают сосредоточиться на текущей работе (почти не вру, иногда действительно не дают). Какая в жопу старость? Совсем, что ли, офонарели? Зачем вы поверили дуракам, которые сказали вам, что с возрастом человек должен ухудшаться, и вообще время все портит? Время - это изменение материи и, следовательно, шанс своей волей изменить долбаную материю по своему вкусу.
Никому нельзя верить, вы что не знали?
Мне тоже нельзя верить, но иногда все-таки можно, потому что я падший, но уже бодро приподнявшийся на четвереньки ангел. С ликом питекантропа, о да. И здесь, сейчас, стоя на четвереньках в насыпавшем за ночь сугробе, крыльями вверх, питекантропьей мордой вниз, я говорю вам: благословенно все, что происходит с вами, с мной, то есть, в сумме, с нами, а потом поднимаюсь, отряхиваюсь и бегу одеваться, потому что в этом сне у меня разные дела.
