Вообще, в АСТ сидят очень проницательные люди - если уж им пришло в голову не совать меня вперёд ногами в жерло какой-нибудь жанровой редакции (а потом лечь на пол и ждать, когда рванёт), а свести с Ильёй Данишевским, читай, с редакцией "Времена", где творится чёрт знает что. Реально чёрт знает что, в том числе какие-то совершенно невозможные вещи, абсолютно непрагматичные, как, скажем, издание дебютного романа Жана Жене "Богоматерь цветов" (по ссылке можно прочитать фрагмент, а вот тут - попробовать купить, вернее, сделать предзаказ).
Когда-то очень давно, в прошлом тысячелетии ещё, т.е., в 1999 году, у меня было такое коротенькое эссе про Жене (но не про Богоматерь, а про "Дневник вора"), написанное, кажется, для моей книжной рубрики в Газете.ру, никто уже и не помнит, наверное. Называлась
Нос Армана
Открыв "Дневник вора" Жана Жене на той странице, где подробно описывается внешность его дружка Армана, я нашел потрясающую метафору: Жене утверждает, что нос Армана расплющился о стекло, отделяющее его от мира "нормальных людей". Утренняя меланхолия помешала мне немедленно ринуться к зеркалу и уставиться на собственный нос: не выглядит ли он расплющенным? потому что я отлично знаю, о КАКОМ «стекле» идет речь.
На страницах знаменитого "Дневника вора" Жан Жене то и дело подчеркивает свою страсть к одиночеству, желание стать (и оставаться) "чудовищным исключением" из правил. Гомосексуализм, воровство, нищета и бродяжничество — лишь своего рода упражнения, техника, позволяющая быстро и эффективно достичь желаемой изоляции. Есть много других способов (возможно, менее эффектных, но не менее болезненных) достичь того же результата.
Одиночество такого рода (когда воображаемая стеклянная стена, отделяющая вас от мира, становится настолько реальной, что от грубого соприкосновения с ней может расплющиться нос) дарит нам одну мучительную, но драгоценную способность: видеть вещи такими, какие они есть. Чем более одинок свидетель, тем он беспристрастнее. "Закон жизни", как сказал бы пелевинский Шестипалый.
Именно поэтому Сартр предупреждал читателей Жана Жене: Вы узнаете истину, а она ужасна. Некоторая часть этой самой обещанной Сартром истины, кстати сказать, заключается в том, что ВСЕ носы приплюснуты, потому что ВСЕ носы упираются в это чертово стекло, но…
…но поскольку человеческая жизнь по большей части проходит под глубочайшим наркозом, это не очень мешает.
+++
Удивительные карточные домики строит порой судьба, - думаю я сейчас, несколько лет спустя после закрытия ФРАМа (по ссылке не книжные сборники, а статья очень умной и проницательной Ольги Лебёдушкиной, которой удалось убедительно подвести итог нашей с авторами совместной почти десятилетней работы, кто хочет разобраться, что это вообще было и зачем, имеет смысл почитать). Мне было очевидно, что мы закрываемся навсегда, дело сделано, вопрос закрыт, тем не менее, стоило мне начать работать с редакцией "Времена", как вдруг там вышел "Клуб любителей диафильмов" Нины Хеймец, а потом (вот буквально на днях) "Воробьиная река" Тани Замировской, и ясно, что это только начало, даже самое начало начала, и я уже ношусь с идеями каких-то сборников, уговаривая себя: не буду особо заморачиваться, два сделаю, и всё... или три... или... ладно, посмотрим, как пойдёт.
Ну, в общем, ясно уже, как оно пойдёт и как ни к чему не придёт (но не в пессимистическом смысле, а в том, что всякий путь бесконечен).
Очень интересно, что за карточный домик строит из нас судьба, - пишу я издателю Илье. - Всё пытаюсь понять, какой аркан у него в фундаменте, и пока мне кажется, что Страшный Суд. Потому что сплошное восстание из ада небытия (полунебытия) и одновременно всем сёстрам по серьгам.
А у издателя Ильи недавно вышла книга "Нежность к мёртвым", и вот тут можно прочитать его фрагмент, но я не то чтобы советую, скорее наоборот, потому что тогда вам станет совсем уж непросто - со всеми нами и с собой. И вообще.
А мне только и надо, чтобы судьба продолжала строить этот странный карточный домик, чтобы была аккуратна, чтобы подольше не выдёргивала из фундамента гладкую, скользкую картонку, на которой всё держится, потому что нам бы ещё поиграть. Сколько получится, а потом - ещё.