Подмораживает же так восхитительно, что хочется прижаться лбом к застывшему от холода ночному воздуху и просить: ещё, ещё.
Теоретически, считается, что я люблю лето, а зиму терпеть не могу; на самом деле, не так. Я просто люблю, когда всё происходит невовремя. И с этой точки зрения заморозки в начале октября ничем не хуже январского цветения каштанов.
Вчера видели в небе над переулком Святого Духа пляску пятен света в тёмном вечернем небе. Это выглядело, как дискотека для солнечных зайчиков; подозреваю, это именно она и была.
Сегодня обнаружили, что проходной двор на Бокшто, тот самый, где лестница ведёт вниз, к реке, и где наверху, в самом начале лестницы невидимое кафе, ТО САМОЕ, блин, невидимое кафе - так вот, проходной двор перекрыт глухой сплошной строительной стеной. В невидимое кафе теперь не попасть, по крайней мере, с Бокшто, не попасть, а как снизу, это я завтра при дневном свете погляжу.
А на берегу реки Вильняле, возле ужупской галереи, стоял Смерть в длинном чёрном пальто и фотографировал воду. Спереди у него было человеческое лицо, внимательное и настроженное, зато на затылке - откровенный, бесхитростный Весёлый Роджер. В смысле, череп, в отличие от лица, приветливо улыбающийся.
