Минуту спустя до меня дошло, что "Jobo Knyga" - это просто "Книга Иова", а Йобас, соответственно, и есть Иов, ему это имя очень идёт, не хуже, чем Адаму.
Впрочем, оно кому угодно идёт, включая девочек. Все мы Йобасы на этом празднике органической жизни, данной нам в ощущениях, далеко не всегда приятных, зато разнообразных, факт.
По ночному городу по-прежнему носится синий рождественский поезд-призрак, сверкающий огнями и совершенно пустой; говорят, по выходным он набит битком, на остановке даже собирается очередь - теоретически, верю, но мне он всегда попадается пустым, моя персональная виленская сказка, этакий сапог для сапожника, совершенно в моём вкусе, абсолютно ни о чём. "Ни о чём" - значит, обо мне. Я же говорю, у нас с этим городом совершенно одинаковое чувство комического, и он всё время меня троллит, твёрдо зная, что всякая стрела попадёт в цель. Цель совершенно не возражает, мне важно говорить на одном языке, а что именно мне говорят - да какая разница, общность языка превыше сиюминутного смысла высказывания, потому что она сама по себе смысл. Отнюдь не сиюминутный.
Синий рождественский поезд-призрак, сияющий неактуальными уже разноцветными огоньками, порожняком мчащийся сквозь январскую морозную тьму по пешеходным улочкам Старого Города, по парадному проспекту имени спящего князя (бывшему имени мумии), путающийся в ногах (колёсах) серьёзного городского транспорта, задерживающий на светофорах подержанные (бывшие дорогие) автомобили - меткая пародия на меня, одновременно злая и комплиментарная, это я очень хорошо понимаю. Не с гордостью, не с печалью, а просто соглашаюсь: да, это так. Мы с рождественским поездом - милое абсурдное излишество, пользы от нас немного, строго говоря, вообще никакой, кроме того факта, что в "Книге Иова" (Йобаса, конечно же, Йобаса) о нас не написано ни слова, мы из другого анекдота. Мы - ваша надежда, что этот другой анекдот хоть где-нибудь есть.