После такого культурного происшествия впору неделю пить и плакать, потому что как же болит у меня весь этот Серебряный век, это несбывшееся обещание невиданного полёта, ликующее "всё можно", сопровождаемое (греческим) хором современников, удивлённо переспрашивающих: "Чо, правда, можно?" Можно-то можно, не вопрос. Но потом случилась первая мировая, потом - сами-знаете-что и ещё раз сами-знаете-что, и понеслось, и до сих пор несётся, куда-то совсем не туда.
Но мне, конечно, столько не выпить (тем более, не выплакать), нет смысла и начинать. Пусть Серебряный век болит у меня без анестезии. Кто-то должен болеть этим великим несбывшимся, возможно, таким образом оно всё-таки чуть-чуть сбывается, где-нибудь, по ту сторону нас.
А выставка как бы про Бакста до 26 июня; кто в Вильнюсе, я, великий нелюбитель хождения по музеям и выставкам, очень советую зайти.