Как объяснять картины железному волку

Творческий вечер моего любимого писателя Олега Постнова состоялся, наконец, вчера вечером у меня на кухне. Он подарил мне свою книжку "Поцелуй арлекина", изданную в ЭКСМО. Обложка вполне может претендовать на звание худшей обложки года: розовые мордасы Незнакомки с клыками и багровыми очами столь омерзительны, что уже почти прекрасны снова. Еще он подарил мне дискетку со своей новой повестью про русского некрофила. Сейчас на все забью, буду ее читать, никомунедам. Не потому что копирайт, конечно, а просто надо же учиться, наконец, быть жадиной.

Олег много интересного рассказывал про семинар в Звенигороде (ему, в целом, очень понравилось), но записывать все это лень.
Забавно вот что: Олег рассказал, что участников семинара как-то нечеловечески хорошо и много кормили. Мне сразу же стало понятно, почему. Организаторы наверняка много слышали про роман Сорокина "Голубое сало"; некоторые даже пробовали его читать. Из всего этого они твердо усвоили следующее: из русского писателя можно добыть ценный продукт голубое сало. Но вот КАК заставить русского писателя отрастить сало в своем организме - этого они не поняли, конечно. Поэтому решили действовать старым добрым дедовским методом: собрать всех вместе числом поболе и откармливать как поросят. Писатели, как я понимаю, продукты съели, голубое сало не нарастили - т.е., в этом смысле мероприятие провалилось, конечно. В прочих же смыслах все, как понимаю я, было у них неплохо.

Еще вот что было.

Олег много рассказывал о японце по имени Накамура-сан, который когда-то приезжал в Новосибирск петь русские романсы в тамошней консерватории.

Мне понравились два эпизода.

Во-первых, Накамура-сан был, как водится, очень вежлив. Чересчур вежлив для российской действительности. Русские друзья объяснили ему, что так не нужно, что следует как-то иначе себя вести. Потомок самураев собрал волю в кулак и заставил себя выучить фразу (по его мнению, чрезвычайно хамскую): мне нравится, но не очень.
Я теперь тоже так буду теперь говорить всегда. Или почти всегда.

Во-вторых, Накамура-сан много рассказывал о тех японских писателях, которых не переводят на европейские языки, зато очень любят и читают в Японии.
В частности, он пересказал Олегу (а тот мне) следующий сюжет.

Два средневековых японских княжества воюют; одно войско обороняет крепость, другое ее осаждает.
На следующее утро назначен штурм крепости. Один самурай из армии осаждающих втайне от всех решает пробраться в крепость, открыть ворота и, таким образом, обеспечить своим сподвижникам победу. На полпути он оступается, падает в ров, наполненный водой. Поднимается шум, зажигаются огни, защитники крепости ищут врага. Самурай понимает, что если его найдут, все пропало: защитники крепости догадаются о завтрашнем штурме. Тогда он ныряет на дно рва, привязывает себя поясом к какой-то коряге чтобы не всплыть, и погибает.
Обычный самурайский подвиг, да.
Но при этом никто не знает об этом подвиге.
Сподвижники погибшего самурая никогда не узнают, куда и зачем он подевался. Возможно даже сочтут его дезертиром.
Защитники крепости тем более не узнают о его гибели (ради чего, собственно, все и затевалось).

Это, конечно, и есть идеальный подвиг.
Прочее - понты и выпендреж, конечно.