Потом его с женой выслали в Сыктыквкар, за немецкую национальность, американское имя и французскую фамилию. Прабабушка там умерла от голода, а дедушка Джон выжил, но зубы подрастерял. И не только зубы. Домой он вернулся в пятьдесят третьем, и теперь уже выглядел вполне на свои годы, да и чувствовал себя соответственно.
Но поначалу он вел бурную, деятельную жизнь, достойную героев Уайлдера (все же протестантское воспитание). Где-то как-то подрабатывал, но больше занимался хозяйством, благо дом был частный, на окраине города, с курицами, свиньями и огородом.
Однажды, кажется, зимой 56-го года Дедушка Джон не смог подняться с постели. Ну, то есть, с первой попытки не смог. Потом все же как-то доковылял до дворовой уборной, справил нужду, умылся, побрился. От завтрака отказался, сказал: "Незачем". Вернулся в постель, попросил его "не отвлекать", и к вечеру умер.
Так слова были подкреплены делом.
Надеюсь, мне удалось унаследовать хоть крошечную частичку его честности - вместе с цветом глаз и ослиным упрямством, которое, к слову сказать, скорее мешает, чем...
Чем.
