В 17, скажем, было бы примерно то же самое, только злости побольше и поосмысленнее + длиннющие цитаты из Достоевского + ужасающие стихи. Вспомню - вздрогну.
Зато в 19 лет писались бы все больше отчеты о поездках стопом и поездами, с дифирамбами Закарпатью и Прибалтике; ужасающие стихи постепенно сменились бы отчетами о дурацких, зато смешных экспериментах. В частности, мы с друзьями переписали в стихах все статьи одного из номеров газеты "Правда", включая погоду и программу телевидения. Там было несколько настоящих шедевров. Один до сих пор помню:
Проклятый Рейган снова нарушает
Прекрасный договор про ОэСВэ,
В который раз упорно не желает,
чтобы резвились дети на травэ.
Года в 23 мне, помится, нравилось шокировать публику, поэтому журнал мой пестрел бы собщениями, вроде: "А сейчас я иду срать говном из жопы". Еще можно было бы описывать свои и чужие перформансы, вполне дурацкие, но проведенные с бешеным драйвом, глумиться над ближними и ругаЦЦа на што попало. Было бы, наверное, вполне похоже на дневник юзера РЫ, только не так талантливо и с поправками на время-место-специфику занятий.
Лет в 26 можно было бы перемежать лирические отчеты о купеческих кутежах в кооперативных ресторанах хвастливыми рассказами, скажем, о торговле книгами с уличного лотка и прочих радостях зарождения дикого капитализма, составлять списки сомнительных, но лестных предложений, от которых мне в ту пору было приятно отказываться, и перемежать все это философскими спекуляции разной степени тяжести. Веселые были времена.
Ближе к 30 годам можно было бы начать рассказывать забавные лытдыбры о выставках и путешествиях, кидать сюда первые наброски размышлений об актуальном искусстве, перечислять тайные имена перезнакомившихся со мною призраков и пересказывать сны.
Потом... Нет, как выглядел бы мой журнал потом, не скажу, потому что секрет. Достаточно и того, что сейчас он выглядит как не пойми што. Ну и тогда было бы примерно то же, только еще непоймиштее.
