Ну и без нее неплохо. Тепло, промозгло, дождь, я квакаю умиротворенно. Странствуем из дома в дом: в одном пока удобнее жить, зато в другом можно топить камин. Пиромания моя прогрессирует, от нее лишь одно спасение - клубника. Ее обилие и низкая цена заставляют думать, что клубника растет тут зимой, на голых камнях и к марту-апрелю как раз дает урожай, девать который решительно некуда.
Борхесовский ужас перед бессмертием мне совершенно непонятен. Ну, то есть, в восемнадцать лет он был мне более-менее понятен, но чем дольше живу, тем лучше понимаю: с годами качество восприятия только повышается, ум становится живее, а постепенное обретение власти над эмоциями дает все больше шансов наслаждаться тем и другим на полную катушку. Заскучать от долгой жизни - немыслимо по-моему. С возрастом как раз этому и обучаешься: не скучать.
В последний раз мне было по-настоящему скучно лет в 15, кажется. Потом еще пару раз было немножко скучно, недолго - так, пару зимних вечеров. А с тех пор как-то не до того.
Ну, может быть, это просто такой нехитрый финт ушами: бояться невозможного бессмертия куда как проще и приятней, чем бояться неотвратимой вполне смерти. Умные начитанные мальчики выбирают этот вариант как менее травматичный - так что ли?
Страсти какие.
А мы, татаре, выбираем подушки, набитые гречневой шелухой. Их можно класть на пол, сверху помещать свою жопу и жить долго и счастливо и умирать в один день с Брахмой - но НЕ РАНЬШЕ. Потому что жизнь хороша, особенно в конце, а значит - по вечерам, по ночам она особенно хороша, потому что скоро закрывать глаза и исчезать отсюда куда-нибудь еще.
А сумерки здесь бывают синие и прозрачные, словно бы живем мы в стакане с водой, в котором отмывали кисточку от синей акварели. Сегодня вот как раз именно такие сумерки и были.