которые вырастают на крышах домов,
прямо из черепицы,
и еще на заброшенных балконах,
из пыли и птичьего помета.
Довольно большие вырастают, между прочим. Не все. Некоторые.
И на крыше собора Святой Анны (по его поводу, говорят, Наполеон печалился, что невозможо выкопать и увезти с собой в Париж)
тоже два деревца.
Снизу кажется, маленькие, на самом деле - о-го-го.
Мне иногда понятно, что эти деревья на крышах - история про нас.
Ну, то есть, про меня и про людей, которые называются словом "свои" (которых немного, зато кроме них толком и нет никого).
Мы - вот такие "деревья на крышах".
Выросли такие все из себя прекрасные там, где расти невозможно,
да и не нужно.
Потому что для древесного роста есть другие, правильные места. Леса там, рощи, парки, сады всякие. Скверы и, что ли, дворы.
А мы, придурки, на крышах растем зачем-то, без плодородной почвы, земли под собой не чуя (да и нечего там чуять: нет ее).
И даже не то чтобы совсем уж по своей воле мы там растем. Просто - ну, так получилось.
Мы, понятно, не можем быть примером для подражания. Для кого, собственно? Для деревьев, которые выросли там, где расти положено. на твердой, плодородной земле? Понятно, мы для них не пример. Да и ближайшие наши соседи, телевизионные антенны, вряд ли зазеленеют, вдохновившись нашим примером, даже если очень захотят (а они врядли захотят, и это, в общем, к лучшему).
Мы вообще непонятно зачем. Мы не "зачем", мы "потому что". Просто потому, что семена однажды на крышу ветром занесло. Ну и все, теперь надо расти.
И мы не "для чего", мы - просто так. Ни к чему.
Ну, иногда прохожий какой задерет голову к небу, увидит нас, насуразных, ахнет сипло: "Нуниххуассибе!"
Это, надо понимать, у нас миссия такая: ахи из отдельных граждан исторгать. Ну ладно, пусть.
Нас не должно быть, теоретически, но мы уже есть и будем еще какое-то время - нелепые, несуразные, прекрасные, как сама жизнь. Нечего и говорить, что я нас люблю - а как иначе?
Но это уже совсем другая история.